Банников Илья Николаевич

Литературное творчество - Прозаик

Все литературное творчество И.Н.Банникова собрано в сборнике "Баллада пепла"

Художественная проза И.Н. Банникова сформировалась из его публицистики. Ей присущи лаконизм слога, верность в отборе выразительных средств – из всего этого создавались неповторимые характеры персонажей, слышались живые голоса, явственно ощущалась атмосфера душевного переживания. Несколькими штрихами Илья мог рассказать о судьбе человека, его личной драме. А драматичности героям его рассказов, привезённых с мест боевых действий в «горячих точках» Абхазии и Приднестровье хватает.

Семнадцатилетний юноша, ещё не побывавший на войне, в повести «Заслон» с гениальной прозорливостью пишет о советских солдатах в Афганистане восьмидесятых годов двадцатого века так, что веришь безоговорочно в реальность происходящего.

НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ ЛИТВЫ
1939 - 1956 ГОДОВ

Графический эскиз И.Н. Банникова

Современная обстановка в Прибалтике (в частности, «Литовский вопрос») заставляет нас искать истоки и корни националистического движения Литвы и, с учетом современных реалий, рассматривать пред- и послевоенную историю территорий, присоединенных в результате пакта «Риббентропа—Молотова».

Специфика данного вопроса заключается в том, что в СССР фактически отсутствовали сколь-нибудь заметные труды историков о предвоенном и послевоенном националистическом движении. Крайне тенденциозные работы выходили на литовском языке немногочисленными тиражами и русскому исследователю они не были доступны. В трудах, посвященных Великой Отечественной войне, о националистическом движении упоминается крайне неохотно, никаких фактов не приводится, а упоминания о националистах изобилуют ярлыками: «бандиты» (т. е. политическая сторона проблемы отрицается), «буржуазные националисты», а в послевоенных публикациях — «немецко-литовские националисты» (с таким же успехом их можно было бы назвать «польско-литовскими» или «белорусско-литовскими» — процент немцев в формированиях националистов не прослеживается, а среди командиров их не было вообще). В результате сложилась ситуация, при которой о националистическом движении известно было только то, что таковое было.        Далее...

"ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ"
или НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА

Графический эскиз И.Н. Банникова

Вновь полилась кровь на литовской земле. Печать и телевидение обрушиваются на «буржуазных националистов», которые, видите ли, не хотят состоять в Союзе. Но известно ли, какая цена заплачена за то, чтобы Литва стала социалистической республикой? Известно ли, что целых десять лет после «освобождения» по литовским лесам грохотала неизвестная нам война, по числу жертв сопоставимая с международными войнами XX века? Что нам известно о ней, кроме одного, — она была?

XX век для Литвы стал временем возрождения государства и веком колоссальных потерь, временем войны на две стороны — со Сталиным и Гитлером.

Сопротивление («резистенция») началась сразу же в 1940 году. (Газетная страница позволяет мало.) Один факт: за одну ночь на 14 июня 1941 года из Литвы в Сибирь было выслано 120 тысяч человек. Массовый характер приобрело раскулачивание. Литовский крестьянин взялся за оружие. Доктор исторических наук Г. Б. Федоров, в 1940 году курсант Вильнюсского политического училища, в своих «Записках оккупанта» вспоминает, что на борьбу с «шяулистами» (так литовские партизаны называли себя в честь победы в 1237 году над крестоносцами под городом Шяуляй) уже в 1940 году бросали воинские части, а тревоги были столь частыми, что курсанты не снимали обмундиро¬вания на ночь. Война шла в Литве. Война шла в Европе. В 1940 году посол Литвы в Германии Кяйтрис Шкирпа создает из эмигрантов Фронт Литовских Активистов. Литовцы превосходно видели, что выбирать им придется между Сталиным и Гитлером — между «чумой и холерой». «Мы выбрали Литву», — писал К. Шкирпа.        Далее...

БОРЬБА С ФЕНОМЕНОМ
РУССКОГО ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ
1941 - 1945 ГОДОВ

Графический эскиз И.Н. Банникова

В период войны советская страна мало внимания уделяла борьбе с феноменом Власова. Это происходило потому, что всерьез с русским освободительным движением ей столкнуться так и не довелось, в значительной степени благодаря гитлеровскому руководству. Однако на неофи¬циальном уровне вопрос обсуждался довольно серьезно. Интересно, что о Власове дружно молчали и после войны, когда он был в руках советских властей, и, следовательно, не мог представлять для Сталина никакой опасности. Опубликованные в 1973 году протоколы допросов свиде¬тельствовали якобы о том, что все подсудимые признали себя виновными и раскаялись в совершенной измене. Отчего же Сталин отказался от удовольствия провести открытый судебный процесс по образцу 1937 года? Чего бояться победителю?

Ответ, кажется, дает генерал П. Г. Григоренко в своих воспоминаниях. Григоренко, в то время служивший в Москве, рассказывает, что один его знакомый, полковник госбезопасности (фамилия не называется) присутствовал на процессе Власова и свидетельствовал, что все подсудимые виновными себя не признали. По версии Григоренко, Власов заявил: «Изменником не был и признаваться в измене не буду. Сталина ненавижу и скажу об этом на открытом процессе». То же заявил и Трухин. Процесс не состоялся. 1 августа 1946 года «Правда» кратко сообщила: «На днях Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению Власова А. П., Мальтшкина В. Ф., Жиленкова Г. Н., Трухина Ф. И., Закутного Д. Е., Благовещенского И. А., Меандрова М. А., Мальцева В. И., Буняченко С. К., Зверева А. Г., Корбукова В. Д. и Шатова Н. С. в измене Родине и в том, что они, будучи агентами германской разведки, проводили активную шпионско-диверсионную деятельность против Советского Союза.        Далее...

НАСЛЕДНИКИ САВИНКОВА
Политический терроризм 60-70-х годов в СССР

Графический эскиз И.Н. Банникова

Холодным утром 22 января 1969 года возле Кремля появился человек в шинели младшего лейтенанта Военно-Воздушных Сил. Было морозно. У Боровицких ворот разворачивалось милицейское оцепление — ожидался проезд генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза. Леонид Брежнев собирался вручать награды героям космоса.

Лейтенант неторопливо занял место в милицейской цепи. На вопрос ответил: «Мне приказано находиться здесь». Слово «приказано» было выделено интонацией и милиция посторонилась: никому особенно не хотелось связываться с 9-м управлением КГБ, ответственным за охрану советских вождей. То, что лейтенант постоянно держал руки в карманах шинели, не вызывало подозрений — утро было морозным. В карманах шинели лейтенанта лежали два пистолета ПМ со снятыми предохранителями. 22 января 1969 года всемогущая «девятка» допустила, возможно, самый большой прокол в своей безукоризненно отлаженной работе — в цепочку оцепления в ожидании машины Брежнева встал бывший офицер, а ныне политический террорист Виктор Ильин.        Далее...

<СОЛДАТСКИЕ АФОРИЗМЫ>

Графический эскиз И.Н. Банникова

-Вы в армии или кто?

— Захожу в одну тумбочку — бардак, захожу в другую — бардак, захожу в третью — ну совсем никуда не годится: тапочки без шнурков...

— Вы комсомолец или почему?

— Атакуем в сторону березового ивняка, сигнал атаки — три зеленых свистка.

— Если у вас вместо головы задница, то носите записную книжку, как это делаю я.

— Сапоги нужно чистить с вечера, чтобы надевать с утра на свежую голову.

— Сначала будете крутить портянки, а потом будете крутить любовь.

— Эх, вывести бы тебя в чисто поле, поставить лицом к стенке да пустить тебе пулю в лоб.

— Подберите ногу!

— Лейтенант Макаров! Не делайте умное выражение лица, вы же офицер!

— У тебя рука в брюке.

— Или выбирайте, или одно из двух!

— Я с этим досконально разберусь и накажу кого попало.

— Танки атакуют группами по 2-3 человека.

— Танки движутся: один направо, другой — тихо.

<ДИАЛОГ>

Графический эскиз И.Н. Банникова

Иванов. Итак, товарищ Петров, мы пришли поспорить с вами О плюрализме. (Бьет его в челюсть.)

Петров (падает). Я готов. Я считаю, что каждый человек имеет право исповедовать свои убеждения.

Иванов. Так что же, товарищ Петров, неужели даже можно проповедовать антикоммунистические убеждения? (Бьет его по лицу, Петров падает.)

Петров. Я думаю, что любые убеждения.

Иванов. По-моему, нельзя все охаивать. Мы же будем плодить идеологических противников. (Пинает его ногой под ребра.)

Петров. Разрешите все же с вами немного не согласиться.

Иванов. Своими убеждениями вы способствуете идеологическому разоружению нашего народа. (Бьет Петрова кулаком по голове.)

Петров. Я — за право свободного выбора каждого человека...

Иванов. Мы должны заставить человека сделать правильный выбор. (Бьет Петрова ногой в промежность.)

Петров. Я все-таки за плюрализм мысли.

Иванов. А разве то, что мы с вами дискутируем, не свидетельствует о плюрализме мысли в СССР? (Бьет его кулаком по шее.)

Иванов (к залу). Теперь, в отличие от застоя, преимущества социалистического строя в свободной и гласной дискуссии доказываются очень хорошо.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Графический эскиз И.Н. Банникова

Брат, убитый полгода назад, вернулся под утро. Этого не могло быть, но, когда тихонько скрипнула дверь, еще не видя брата, Егор сразу понял, кто пришел. Брат заглянул, как в детстве, улыбнулся и подмигнул. Егор дернулся и сел на кровати.

Брат, оставляя грязные, глинистые следы на ковре, прошел через всю комнату, сел в низкое, расшатанное кресло, закинув ногу на ногу. Он, улыбаясь, смотрел на обалдевшего от радости Егора и в его глазах отражались огоньки лампочки...

Славка, старший брат Егора, погиб в июне, но Егор никогда не видел брата мертвым. Помнил, как его, с развороченной пулями грудью, заталкивали в кузов вместе с носилками, а большая белая рука безвольно свешивалась и мешала. Санитар нервничал и суетился, потому что рядом грохотали автоматы и с минуты на минуту должен был начаться артобстрел.        Далее...

АЭРОПОРТ

Графический эскиз И.Н. Банникова

В ходе вооруженного конфликта
в Приднестровье армия и полиция
Молдовы широко использовали наемников-снайперов
из стран Прибалтики и России.

(Из газет)

Динамик пискнул и равнодушно прошелестел, что рейс Одесса-Новосибирск по техническим причинам откладывается до двух часов ночи. Потом подумал, щелкнул и повторил еще раз. Надежды больше не было — оставалось два часа торчать в аэропорту.

Ломило суставы, сильно тошнило. Ощущалась острая необходимость опохмелиться. За черным ночным стеклом едва угадывались тени самолетов, похожие на огромных рыб. Стеклянная, залитая светом коробка была похожа на аквариум, опущенный в черную ночь.

Горло драло невыносимо. Он плюнул на пол, выругался, с трудом ворочая языком. Бросив к стене тощую ободранную сумку (такую и красть никто не захочет), пошел в другой конец зала, где за перегородкой в полумраке располагался бар. Две подруги выпорхнули у него перед носом из-за портьеры, оттолкнув, упорхнули. Он тупо усмехнулся, представив, как бы шарахнулись эти крашеные дурочки, если б узнали, чем занимался три недели назад Леха Кольцов.        Далее...

УШИ

Графический эскиз И.Н. Банникова

Деревню взяли под утро, одним ударом и почти без сопротивления. Всю ночь шел мелкий, муторный дождь. Он заливал поля и окопы, впитывался в одежду, забивался под плащ-палатки. Дороги развезло. По садам еще вспыхивала лающая автоматная перестрелка, но было ясно, что уже — все. В разгромленную, пахнущую дымом школу, где размещался штаб, уже втолкнули пленных.

Полицаев было двое. Коренастый черноусый капитан в мокром мундире — рукав был полуоторван и болтался — и белобрысый сержант-опоновец с розовыми оттопыренными ушами, похожий на альбиноса. Было неловко видеть на этих врагах знакомые сизо-голубые милицейские мундиры — даже с гербом Союза в красных петли¬цах. В коридоры школы вваливались мокрые, увешанные оружием и забрызганные грязью люди. Возбужденные переговаривались, протискивались в дверь, замечали пленных и сразу умолкали. В комнате полусотника стояло тяжелое молчание, словно там был покойник.

Полусотник, с глазами, красными от бессонницы, небритый, измочаленный боем, как все, долго рассматривал пленных, покачивался на скрипучем учительском стуле. Скрип раздавался в тишине.

— Ну, что, домнулы? Поговорим?        Далее...

ДОПРОС

Графический эскиз И.Н. Банникова

Три часа ночи. В соседней комнате горит тусклый, вполнакала, свет. Там допрашивают задержанного. Чело¬век шел ночью по улице, при обыске у него нашли три пачки патронов и гранату Ф-1.

Голос у него дрожит — то ли от того, что пьян, то ли от страха.

— Откуда взял боеприпасы?!

— Серега дал... Подарил. Ребята, пустите меня, ну, пожалуйста.

— Какой Серега?

— Ополченец. Ну, с бородой... В берете ходит.

— Как фамилия?

— Не знаю фамилии. Пили мы с ним. Ну, ребята...

— Где пили?

— У брата, — глубокий вздох.

— Где у брата! Адрес!

— Дома у него. Не помню... Возле милиции.

— Адрес брата не помнишь? Ты мне дерьмо в уши не заливай! Мордой не вертеть, смотреть на меня! Ты боеприпасы домой тащил. Я тебя расстрелять имею право, и мне никто ничего не сделает. Понял?

— Понял...        Далее...

ЗАСЛОН
(маленькая повесть)

Графический эскиз И.Н. Банникова

Это странно, но на «гражданке» мне часто снится Афганистан — серые скалы, горы, дороги и долгое, как вечность, и короткое, как миг, время моей службы там. Часто воспоминания будят меня по ночам, не дают спать, я сижу, часами гляжу на воспаленный огонь лампы и от пустоты и одиночества хочется сойти с ума.

Что-то стерлось в памяти, но какие-то кусочки горят ярко и остро, как осколки в ране. Какие-то маленькие детальки могут взорвать в моей душе лавину памяти — статья в газете или рассказы соседа, хромого старика о том, как мытарился он в сорок первом под Вязьмой или о том, как сошел с ума молоденький солдатик, увидев друзей, по которым проутюжил танк. Все это приходит по ночам.

Тогда я сижу часами, смотрю на свою тень, неподвижно лежащую на стене и вспоминаю мгновения своей войны...

Люди, лица, знакомые и незнакомые, «заставы», броневики, скалы срываются в один бешеный водоворот, и над всем этим столпотворением лиц, душ, гор сияет мой хребет, моя вершина — снежный Хаданг.

Мне кажется тогда, что нет ни Земли, ни людей — ничего, и я один во вселенной. Дождь глухо звенит о крышу дома, и мне кажется, что за порогом начинается холодная космическая пустота, заполненная тусклыми звездами.

И все же меня тянет туда. Почему?        Далее...