Шишов Кирилл Алексеевич

Тексты произведений

Шишов, Кирилл Алексеевич. Кыштым // Сочинения в 5 т. Т. 4. Очерки / К. А. Шишов ; худож. И. Рыженков. — Челябинск, 2006. — С. 49-52.

Кыштым

Сменяются города, посёлки, заводы. Неизменной остаётся погода — ясная, солнечная, с сухим, будто звенящим воздухом, настоянным на запахе скошенного луга и чуть-чуть заводского дыма.

Наш путь лежал через Кыштым и Касли на Свердловск, территорию Среднего Урала. У меня новые попутчики — писатель, лауреат Государственной премии СССР Владимир Попов, в годы войны работавший на Урале начальником цеха Алапаевского металлургического завода, и его супруга Елена Яковлевна — высокоэрудированный, страстно любящий путешествия человек. Они неизменные участники автопробегов редакции журнала "Техника — молодёжи".

Я рассказываю, что скоро на нашем пути будет так называемая "Уральская Швейцария" — уникальное соседство множества озёр, сообщающихся между собою и окружённых отрогами гор. Чистые прозрачные воды, лес и изобилие рыбы издревле ценили башкиры, занимавшиеся здесь бортничеством и выпасом лучших пород лошадей. Мяготинская волость — так фигурирует в краеведческих книгах эта земля — привлекала внимание русских заводчиков уже со времён появления Екатеринбурга. Но лишь к середине XVIII века ценой хитроумной сделки и мошенничества один из сыновей Никиты Демидова сумел откупить у волостных старшин кусок величиной с доброе государство.

— Я видел карту здешних мест начала века. Называлось это произведение картографического искусства "План заводской дачи"...

— Ну, слово "дача" возникло при Екатерине, а возможно, и раньше, как даровая собственность земли. Так что в названии видна и цена... — говорит Владимир Фёдорович.

— Фигурируют на границах этой дачи целые земли. Например, "Земли Тихвинского монастыря", "Земли наследников Турчаниновых", "Земли торгового дома братьев Злоказовых". Растерзанная и разодранная на клочки территория...

Кыштымская дача имела все виды сырья для производства металла — руду, топливо, известь. В её землях находили и драгоценные металлы. Неудивительно, что поселения русских людей, свезённых из демидовских вотчин или приманиваемых из беглых, росли здесь весьма сильно. Как писал известный в прошлом веке библиограф Н. К. Чупин: "Народонаселение это — потомки переведенцев из внутренних губерний — отличается, в особенности женщины, красотою, статностью и приятным, мелодичным говором"...

— Великолепен язык старых путеводителей. А есть что-нибудь подобное по Уралу сегодня? — спросила Елена Яковлевна.

— Мне понравилась книжка археолога Матюшина "Яшмовый Пояс Урала". В нём есть и кое-что о Кыштыме, больше о Каслях, о чугунном литье. Но в самых патетических местах он всё равно цитирует старинные путеводители.

Я вынул книжечку и прочитал: "Есть люди, на которых уральская горная природа не производит впечатления. Они не видят ничего, что заставило бы усиленно биться сердце, смотреть полными восторга и упоения глазами, наконец, думать, плакать, молиться. Да, есть такие люди, но в них, очевидно, нет присущей человеку любви ко всему тому, что велиественно и неприступно, что поражает ваш ум и сердце..."

— О, какой высокопарный язык, — произнёс Владимир Фёдорович.

— А что, прекрасно. Эта витиеватость слога, возвышенность... Почему о глубоком потрясении от природы теперь не принято говорить? — возразила Елена Яковлевна. — Надо, надо быть романтичным.

Мы подъехали почти вплотную к зданию бывшего правления Кыштымского горного округа.

— Вот, кстати, подтверждение сказанному, — выходя из машины, добавила она, указывая на сочетание остроконечных конусов башен, парой стоящих возле дома, и дальних вершин гор. Действительно, сходство черт сооружений, сложенных из грубого камня, и очертаний Сугомака было частью замысла архитектора прошлого века. Оно рождало ощущение неразрывной связи человека с природой.

Владимира Фёдоровича пригласили на митинг, а мы прошли к пруду. Я продолжил рассказ:

— Пионерами мы собирали предания в этом крае, записывали историю народных восстаний. Нам рассказывали, как здесь, в башнях, пытали крестьян, топили и заковывали в железо людей. Позднее я прочитал множество архивных документов, книгу писателя Евгения Фёдорова "Демидовы" — местные жители, как посессионные крестьяне, пережили, но больше всех от лиха самоуправства. И сам Демидов, а после него Зотов и Расторгуев зверствовали на заводе так, что вызвали настоящее восстание. Десять тысяч крестьян и рабочих противостояли батальонам царских карателей в начале 1823 года, легенды донесли до нас облик мужественного вожака восставших Клима Косолапова.

Интересно, что во всех историях фигурировал какой-то странный добряк, сказочный управляющий, который дарил рабочим бесплатно лошадей, крестил их детей. Со временем я собрал до полусотни легенд об этом человеке — инженере Павле Михайловиче Карпинском. О его внимании к нуждам рабочих, особенно молодых, которых обирали старые мастера; о суровости к пьяницам. Я узнал, что Павел Михайлович, как управляющий горного округа, сделал всё возможное для расцвета чугунного каслинского литья. Он даже платил рабочим-самоучкам, если они сами делали модели, то есть становились, по сути, скульпторами.

— О таком человеке неудивительно и помнить, — сказала Елена Яковлевна и задумчиво посмотрела на пруд, уже зарастающий ряской и водорослями. Мы стояли над водонапорным каналом, сложенным из многотонных тёсаных глыб гранита, а рядом гудел завод, большая часть цехов которого строилась ещё при Карпинском...

Именно при нём каслинские литейщики получили десятки медалей за свои отливки, потрясшие всю Европу, причём вышли они стремительно на арену, где уже высоко знали и ценили штирийское или баварское литьё.

— Когда это было, вы говорите?

— На самой грани столетия — в 1900 году, а уже через три года Карпинский заболел, и заниматься грандиозными дорогостоящими экспонатами уже никто не желал.

— Но Касли и его превосходная продукция литья известны и сейчас, — сказала Елена Яковлевна.

— У вас будет возможность сравнить её с прошлой, — мне не хотелось пускаться в дискуссию, тем более что участники пробега уже, вероятно, кончили митинг, и в воздухе стоял слитный рёв запускаемых двигателей.

И снова стремительно полетели мимо окон сосны, утёсы, озёра. Не было времени ни рассказать о Менделееве, когда-то побывавшем у Карпинского, ни поведать историю жизни и открытий Михаила Павлова, служившего у Карпинского механиком и ставшего впоследствии известным советским металлургом... Я не мог даже повести своих новых друзей к могиле Павла Михайловича, сохранённой с таким трудом несколькими старожилами города. Нелегко было старикам поднять и укрепить наново части растащенного кем-то в лихую годину скромного обелиска. Найти и перевести на эмаль старинный снимок человека в инженерной форме. Вызолотить его фамилию на порыжелом от времени камне... Но они сделали это...