главная • для школьников 5-9 классов • Шишов К. А. | ||||
Шишов Кирилл АлексеевичЛитература об автореКазаков, Алексей. Урал судьба: Заметки о новой книге Кирилла Шишова / А. Казаков // Челябинский рабочий. 1998 . 1 апреля. Писатель, философ, краевед, общественный деятель Кирилл Шишов по-прежнему верен однажды и навсегда выбранной теме осмысления своего отчего края Урала. Пожалуй, никто сегодня не объял столь всесторонне эту тему одновременно в поэзии, прозе, философском толковании, как это делает год за годом, десятилетие за десятилетием К.А. Шишов. Тому пример его новая книга "О матери, о родине, о вере..." Несмотря на несколько общее название, книга Шишова конкретна и адресна своим содержанием, где поэзия соседствует с прозой. И в той конкретности точка отсчета Урал во всем объеме этого понятия: Урал наш отец. И наш дед. И наш прадед. Незримо он нашими судьбами правит. Через историческую судьбу Урала, народов его населяющих, автор постигает прошлое, настоящее и будущее всей России. Он не суживает тему до Челябинска, Ильмень-горы или отдельного культурологического явления, каким был, скажем, наш патриарх Л.Л. Оболенский, чья жизнь завершилась в Миассе. Наоборот, от событий, происходивших на уральской земле, Шишов видит взглядом художника-мыслителя порядок вещей общероссийского масштаба. Его стихи "Урал", "Русь", "Татищев", "Старый дядя", "Ржавый пояс", "Кисегач", "Провинция" и многие другие о судьбе России, прежде всего. И в той судьбе присутствует молитва о матери, воспоминание об отце, о своем родовом корне, "посланце былых легендарных веков". Хороша лирическая линия книги Шишова ("Венок скитаний и любви", "Обилие красивых женщин...", "Осень"), придающая ей элегический тон. Прекрасно сказано: Пред женщиной, с которой незнаком, Обыденность обманутая тает. Находя свой потаенный смысл в невидимой власти любимой женщины, автор постигает и "мира смысл" с его верой и химерами, надеждами и иллюзиями... Не в силах смерть остановить, Мы все печальнее и строже, И каждый человек дороже, Наследующий правды нить. Ощущая себя летописцем-звездочетом своего мятежного времени эпохи "шестидесятников", Кирилл Шишов постоянно возвращается к "юным горячечным годам", извлекая из их социального опыта яркий манифест своего поколения: Ни христианства. Ни язычества. Ни куполов. Ни идолищ... О, мой народ. Мое величество. Как обокраден ты и нищ. Лишен погостов и кладбищ. Подвластен бремени количества. Подобен стадищу козлищ, Ты о заборы тупо тычешься. Земля чужда. Пространство взвинчено. Вожди обманны и наги. Их столько было возвеличено. И столько сдано во враги. Но только ты себе не лги. Без веры здания обрушатся. В самой природе обнаружатся Твои бессмертные шаги... Многие стихотворения Шишова отмечены подобной чаадаевской интонацией с примесью горечи за судьбу родного народа и нескончаемой веры в него же: Мы все готовы замерзать, Сопротивления не зная... Но как прекрасна Русь родная. Ее предгибельная стать. Присягая "наследью святоотеческих трудов", Кирилл Шишов ведет свою историческую летопись эпохальных деяний Руси-России, впрямую перекликаясь с известными пророческими поэмами великого Максимилиана Волошина, чей светлый лик также запечатлен в книге. Характерно, что строки те, наследующие волошинские "пути Каина", вдохновлены легендарной Киммерией и написаны в Коктебеле, где "всюду предупрежденье, знаки космических сил" ("Эпоха неверия", "Айвазовский", "Богаевский", "Дом Волошина"): А буря в России все та же. Все те же вопросы добра, И тем тяжелее пропажа Чеканного строк серебра. Отстаивая в каждой строке "право на себя", автор книги воссоздает и энциклопедию собственной души, жаждущей "стать собой", преодолевая партийное сектанство и дворовое холопство: Мы поколеньями послушны И изворотливо-хитры, Когда верстают нас подушно Владыки в таинства игры. Заслуга Шишова-художника в том, что он ввел понятие "обреченность Родиной", обреченность "на подвиг совести и муки". Внутренне ощущая себя странником России, он возложил на себя "труд священный" подвижника-просветителя: в творчестве и жизни, отстаивая собственные этические рубежи. Отсюда и вопрощающее в "Сонете к 100-летию Пастернака": Ужель урок тот бесполезен И кротость не придаст ума Стране, где все поля в железе, А дух как нищая сума... Но все же кротости упорство Явило миру чудотворство. Особый раздел в книге К. Шишова занимают новеллы-притчи: "Два танца", "Мемориал", "Зажигалка", "Парень Вася", "Антихристы", "Власть интеллекта", "Сигарета на пляже", "Об Оболенском", "Лера и Кляйн", "Кто победил дракона"... Это не полный перечень философских размышлений писателя о нашем общем времени смуты и надежд. "С чем же остались мы, наивные провинциалы, далекие от схваток Кремля с Белым домом, от независимых теперь (поголовно) газет столицы, сплошь ставших собственностью своих же коллективов, унаследовавших, как и расторопные прибалты, немалую толику общенародных богатств, неизменно накопленных тем же вездесущим центром за счет выкачивания соков из глубинки. Станем ли мы, провинциалы, уважаемыми людьми в новой России после краха тотальной идеологии, или нас по-прежнему будут бессовестно обманывать теперь не союзные, а уже республиканские центристы из той же двуличной Москвы, когда-то правившей по ханским ярлыкам над бестолковым и покорным народом?" спрашивает Кирилл Шишов своего читателя-современника. И в той вопрошающей интонации слышен отзвук мудрого опыта, прочности, духовных устоев близкого судьбоносного Урала, нашего общего отчего края. |