главная • для школьников 5-9 классов • Макаров К. М. | ||||
Макаров Ким МихайловичТексты произведений Макаров, К. М. Липа: рассказ / К. М. Макаров // В железной реальности века: стихи и проза писателей Южного Урала / сост. и ред. А. К. Белозерцев . Челябинск: ООО"Алим", 2008. С. 270-288. Липа (отрывок) На Тихона день, двадцать девятого июня, солнце вставать не торопится: долго нежится за горой Пильной, а когда ее Светлость явится над лесистым угорьем, то также медленно и лениво покатится дальше по-над синими хребтами Бехты, Зигальги. В этот тихий денек так толкуют старики и у Земли-матушки самый тихий ход в году, и леса не шумят, птицы примолкают, даже речка Тюлюк не так говорлива... "В такой ангельский денек не ори, не проказничай характером, пыху свою не выказывай, а если с кем и вышла какая пря, не лихостись, не рви словом душу, утишься..." Эти утренние прелюбы у Александра Игнатича от хорошего настроения. Еще бы: вёдро, тепло. Лето на взгорке. Старик уже с полчаса стоит посредине большого своего двора, прищурившись на солнышко, то и дело поглаживая рукой зеркально-лысую голову. Мысли текут раздумчиво-привычные: "...Завтра-послезавтра надо бы на покос, трава нынче сытная, стеной стоит корова приходит с полным выменем... На Ивана Купалу ночь была звездная, и на Благовещение морозный утренник хорошо прясла побелил... Знать, приметки эти к доброму урожаю... Ага, скоро свиноройки пойдут и картоха, видно, будет родкая, хрушкая..." Александр Игнатич стар годами, да молод глазами: синька в них не выцвела, не дедушка, но крепкий старик, на тело сухопарый, ноги не корягой, ходит быстро и сплясать может, и за черникой в гору сбегать... Александр Игнатич дома? громкий стук в ворота. Иду-иду! Хто там? Свои. Мой свояк в поле беляк, открывает калитку ворот Александр Игнатич. Здравствуйте! в проеме ворот высокий сорокалетний мужчина, лицо, как у породистого сытого кота, глаза чуть навыкат, с чернью. Но пышная рыжеволосая шевелюра придает всему облику что-то геройское и романтическое. Здравствуй, здравствуй, Володимир. Проходь, скупой жест руки Александра Игнатича. Гость весь в адидасовой упаковочке: кепочка, куртка и брюки джинсовые, кроссовки проходит уверенно во двор и в удивлении останавливается у старого "газика". Раритет! восклицает он. Александру Игнатичу это слово в новину, но вида не подает, говорит усмешливо: У тя, Володимир, язык морочий, глаз сорочий не изурочь машину-то! Сказал так и подумал: "И мы не одними соплями шиты картузом крыты, мылом мыты". Владимир неопределенно хмыкнул. Глянул быстро, как бы царапнул глазами Александра Игнатича и пнул ногой шину "газика": Драндулет на ходу? Дернулся было хозяин обиделся за свою машину, но с полуоборота заводиться нужды нет. А чо ему делатца! начинает он скоморошничать словами. Сорок лет бегат. Ага, когда шемётом на рысях по нашим увалам и лывам, когда и зауросит. Тот еще жеребчик! Я на ём последние десять лет в пожарке работал. Купили потом? Чаво ешо! усмехается Александр Игнатич. Приватизировал. Вона! Сейчас в городах цельные заводы идут в частные руки... Да ну! Ничо. Все молчат. Да-а, было бы хлебово, а хлебалка найдется завсегда. Опять, значит, капиталу быть, а после гражданской войне. Ну вы уж загнули, Александр Игнатич ! Прямо и война. А ты, паря, разогни. Сам-то с усам. Вот гостину у нас строишь... Баньку для дуристов... не с кислых же, пустых щей. Я вообще-то, Александр Игнатич, по делу к вам пришел. Знамо, не зубы разговором золотить. Што надо? Человек я здесь новый, приезжий. Места ваши еще плохо знаю. Слышал, что где-то роща липовая есть. Ничего там нет. Холодное и ветреное место. Ранье-от, двадцать лет назад, в старой липе был один ащиток. Что? Где была там и стоит. На Цвятках. Медку, чё ль, захотелось? А что, там пасека? Ну, по-другому сказать: улей в дупле. Диких пчел дуплянка. Липец, скажу тебе, скусный был. Старик причмокивает губами. Я было как-то раз наперся этого дармового медка так, что у меня аж скрозь кожу на животе росинками проступил. На палец возьмешь сладкий. Ага. Запашистый, смеется старик. Долгонько потом девки ко мне липли, а мне и невдомек. Александр Игнатич достает из кармана пачку "Примы". А проехать на машине туда можно? Владимир хлопает рукой по кузову "газика". Пошто нельзя дорога есть. Што думаешь липку плисовать? Ране-от из луба хорошие лапти плели, ступни тоже, бахилы, босовки, мочало... Прям скажу, много доброй липы на корню извели начисто. Александр Игнатич протягивает пачку сигарет Владимиру. Кури. Спасибо. У меня свои. Владимир вынимает из заднего кармана джинсов небольшую красивую коробочку темно-красного цвета с золотой окантовочкой, открывает ее и достает толстую сигару. Такие Александр Игнатич видел только по телеку в ковбойских фильмах, и он завороженно смотрит, как Владимир медленно ее раскуривает от зажигалки. "Настоящий мериканец!" уважительно думает он теперь о госте. Мериканские ? любопытствует он, незаметно пряча свой кургузый окурок. Гавана. А-а... И сколь така одна штуковина стоит? В Штатах два бакса. А ежли, кустистые бровишки взлетают на лоб старика, на деревянные наши перецокать? На сегодняшний день по валютному курсу будет пятьдесят рублей с копейками. ... Так чё тебе, Владимир, надоть в роще на Цвятках? Како тако дело? Плашек мне надо, Александр Игнатич. Плашек липовых. Досок, чё ль ? Да. Дощечки размером двадцать на тридцать сантиметров. Дерево только нужно выбрать подходящее. Эт для какой нужды такие дощечки годятся? всякое незнакомое дело Александру Игнатичу в любопытство. Иконки резать. В церкву? Да нет, замялся отчего-то Владимир, там старые иконы, живописные... а у меня икона резная будет... из чистого дерева... Понятно, снова чешет лысую голову Александр Игнатич. Вообще-то людям нравятся такие, как бы извиняется Владимир, хотя здесь и не принято... В Штатах с этого малого бизнеса я и начинал... Ясненько, Александру Игнатичу трудно представить новоявленного "мериканца", такого крупного красивого мужика в роли купчика-коробейника. Одно ясно: дело это будет для "мериканца" прибыльным, раз людям нравится деньги потекут. А што ? В городах на всякое художественное суемудрие и высокоумие всегда мода. Александр Игнатич, Владимир умело пускает голубое колечко дыма, я хочу попросить вас об одном одолжении съездить со мной на эти самые Цвятки на вашем замечательном грузовичке. Я прихвачу с собой финскую бензопилу, она компактная всего-навсего три кг и, думаю, часа за два управимся. Надо ведь одну хорошую гладкоствольную липу. А с вами я рассчитаюсь... Можно, охотно соглашается Александр Игнатич, с такой техникой липку расчекрыжить плевое дело. Ладненько. Договорились, протягивает короткопалую руку Владимир. До скорой встречи. Как не наткаться в одной деревне живем, усмехается старик. Пока прощевай. Да! хлопает себя по лбу Александр Игнатич. Постой, парень! Не в оттай же нам липку валить?! Надоть тебе в лесничество зайти, порубочный билет взять, чтоб все по закону было. Порядок у нас тут такой, хотя, кажись, в уреме живем. Нет проблем! широко, белозубо улыбается Владимир. Закон превыше президента. Будьте здоровы! легкий поклон Александру Игнатичу. Отпел соловей. Откуковала кукушка. Липа отцвела, отдышала жарким медовым запахом. Отгудели, отжужжали пчелы, шмели, мухи над бледно-желтым соцветием. Но воздух в роще еще запашист и сладок, и как от огромной брашны тянет медовухой. Доцветает донник, пустырник, дягиль, дудник... На вырубках в тайге, на старых гарях в полную силу цветет кипрей. И в неласковый денек в хмурь и дождь иван-чай даст пчелке полный взяток нектара. Пришли и крапивные заговины последние ее денечки, когда она полезна человеку... Приехали ! остановил свою "пожарку" Александр Игнатич. Сегодня он в балагурном настроении и всю ухабистую дорогу пел один и тот же куплет Оп-ля! молодцевато спрыгнул на землю из кабинки машины Владимир. "Мериканец" одет в новенькую камуфляжную форму зеленоватою цвета, на ногах кирзачи, на голове фасонистая кепочка. Так где, Александр Игнатьевич, ваши знаменитые Цвятки? вертит, как дятел, головой Владимир и замирает восхищенно: по увалу на взгор хребта среди чернолесья поднималась липовая роща светлозеленой широкой полосой. О-ля-ля ! невольно воскликнул Владимир. Здесь работы на целую фабрику хватит! Эдак лет... Чтобы скрыть волнение, старик продолжал спокойно: Тут, Володя, я бы сказал: храм лесной, Богом и природой-матушкой сотворенный. Вишь, как в ем светло, чисто и благолепно... Они быстро поднялись от дороги по кремнистой тропке к роще. Деревья стояли тихие. Ни ветерка, ни птицы. Екает сердце у старика, когда слышит возбужденный голос Владимира... А мне нравится вот эта! остановился Владимир у толстой липы. Не-е, чего-то медлит Александр Игнатич. Ей еще цвести и цвести, лет шестьдесят будет, и больно уж сукаста. Пойдем дале. Так они ходят с полчаса, и все старику не по себе: становится, ткнет пальцем, мол, вот она... Владимир нервничал, но пока помалкивал. Наконец, когда они снова вышли к проезжей дороге, но с другого бока рощи, Александр Игнатич приостановился у высокой одномерной липы. Столетняя, и прислонился к ней плечом. От липы шло тепло, дышала она... Олл раит! То, что надо! Посторонись-ка, батька! запустил пилу Владимир. Когда дерево упало, Александр Игнатич промолвил грустно: Прям скажу, Владимир, жалко такую...больно баская была... Ха! Да их здесь целый лес! Не одна же она у вас... Верно. У нас... Хотя опять-таки: для богова дела пойдет, а не на ружейный приклад. Александр Игнатич вскинул топор и пошел по стволу дерева обрубать ветви. Работали молча. Весело жужжала пила, зло гукал топор, да еще над головой назойливо каркала ворона. Александр Игнатич думал: "Ворона каркает к ненастью ворон гаркает к несчастью". Он шугнул ворону палкой, она снялась с высокого места. Отлетела немного, но и там продолжала недовольно ворчать свое. За полтора часа горячей работы без перекура было готово к погрузке более десятка саженных бревнышек. Обратно вел машину Александр Игнатич с хорошим настроением: дело сделано осталось за малым приехать, разгрузиться и "обмыть..." Посему и подмурлыкивал себе под нос на довоенный знакомый мотивчик песенку... Не доезжая одного километра до деревни, Александ Игнатьич остановил машину, вылез из кабины и увидел, как медленно испускает свой последний дух заднее колесо. На тебе! Лесная дорога и вот гвоздь с аршин... Потом уж клял себя Александр Игнатич: ведь в пятницу всяко дело пятится, и еще на чертову пуповину тринадцатое число все будет во зло... Что случилось? раздался лениватый голос Владимира из кабины. Што-што! Конь в пальто! Приехали. Вылазь... Ба! Что будем делать? Владимир в некоторой растерянности. А ни чо. Завтра с утра заменю шину. А сегодня? Не-е, насупился старик, сегодня уже не получится. Не мальчик тудема-судема бегать. Шабаш! Пешкодралом прийдется теперьча итить. Так все и оставим? Пилку возьми. Хотя у нас тут тихо, без шакалья... Лады, Владимир достает пилу. Променад этот хоть и не кстати, но полезен человеку. Bay! Пошли, Александр Игнатьевич. .... В сорок втором году на октябрь так же вот случилось: прискакал верховой с района, постучал кнутовищем в ворота: "Эй, кто в хате есть, Извекову Александру повестка!" Давно уже в деревне не пели геройских песен, не хвалились ратными подвигами дедов и отцов: война оказалась страшной и жестокой: почти каждую неделю приходили похоронки, невеселые вести с письмами: этот убит, тот ранен, другой пропал без вести... Надо же вспомнилось, увиделось, как в кино, точно вчера было... А ведь жизнь прошла! Столько лет..." Александр Игнатьич прищурил один глаз: опять эти буковки, что блошки прыгают по бумаге...:Гражданину Извекову А. И. срочно явиться 14 июля сего года в лесничество к 11.00". Внизу размашисто подпись и печать. ... Старик быстро шагает на край деревни, к особнячку Горского, ярится про себя словами: "Ишь, черт мериканский, подвел старика, а еще бизнесом занимается, иконки делает ..." Вдруг над головой Александра Ивановича раздается свежий, бодрый голос Горского: Александр Иванович, приехали? Сейчас я... Здравствуйте! Живы-здоровы? А где машина? А где порубочный билет на липу? старик, не мигая, исподлобья смотрел на Горского. Я же вас, уважаемый, просил, говорил, что... Да некогда было! разводит руками Горский. Глаза его чисты и честны. Просто не успел. То вестибюль витражками надо застеклить, то вот еще дендрарий начал... Скерцо одно! закидался он непонятными словами. Эти лаццарони, чурки эти, рукой за спину показывает Горский, хреновы качки, только таскать и катать... Да вы, Александр Игнатич, не беспокойтесь, задним числом все и оформим. Поздно теперь, Александр Игнатич смотрит в землю. Вызывали меня в лесничество. Оттуда кандыбаю. Ну и что? Лесничиха грозится оштрафовать за незаконную порубку. Акт составила. Ага, черт в юбке. Грит, пятнадцать тыш рублев... Ого! набежала тень на румяное лицо Горского. Это выходит, на брата по триста долларов. На какого брата? не смог сразу взять в толк сказанное Александр Игнатич. А я тут причем? старик так был удивлен таким оборотом дела, что даже отступил от Горского на шаг. Акт, как я понял, составлен на вашу персону, ну и машина с грузом не у меня, голос Горского был извиняющимся дескать, он совсем не виноват, что так получилось... Помолчав, добавил: По справедливости половину штрафа беру на себя. Если бы в этот момент перед Александром Игнатичем разверзлась твердь земная, небо упало, курица, которая купалась в пыли у забора, закукарекала он бы не так удивился. Но от такого неслыханного доброхотства Александр Игнатич онемел. Наконец, обретя дар мысли и речи, сказал: Дивны дела твои, Господи! И что это за люди-человеки нынче пошли? Ни совести в них, ни правды, повернулся круто и зашагал прочь... Александр Игнатич остановился, расстегнул рубашку, стал в тенёк дерева, проговорил громко: "Верно, одна. А я тут при чем? Был молодой, сильный защищал ее, семь раз клевала меня пулька... "А счас? обидно почему-то стало старику, и он продолжал разговор вслух. Дожился не божился, сам себя не могу защитить. Да куда ж мы докатились? Русаки ли мы? Пошто не хозяева на своей земле? Пошто такие бесталанные-то? Счастливо, вольно жить не можем... А?" От такой карусели в голове, от мыслей таких Александр Игнатич почти бегом побежал домой по пустынной колдобной улице. Сынок, увидев хозяина, негромко заржал. Сынка! Айда! позвал конька Александр Игнатич. Тот взбрыкнул задними ногами и легко, почти не касаясь земли, оббежал округ полянки. Ишь ты! Какой... Месяц серебро, красно солнышко золото. Н-н-да-а, залюбовался Сынком Александр Игнатич. Прямо, скажу, франт, прынц... Александр Игнатич протянул хлеб коню, тот осторожно взял его. От Сынка несло теплом, приятным запахом, а губы холодили ладошку. Ну-ну, не балуй! Сынок пытался легонько куснуть ладонь Александра Игнатича. Да не продам я тебя! Александр Игнатич отвинтил крышку "боярышника", набулькал в стакан своих "сто грамм наркомовских" и, не жмурясь, с удовольствием выпил. Не продам, сказал твердо, сочно хрустя огурчиком. Што сказано, то сделано. Точка. Как-нибудь со старухой выкрутимся. Займем тут, займем там... А чо? Не боись, это поначалу страшно в телеге ходить: оглобли сбоку, хомут давит, сзади тарахтелка... Ничо, мы с тобой с плужка начнем. Пахать хоть тяжело, да не так страшно. Плужок у меня однолемешный, легкий да остренький, пойдет по пахоте-то, как по маслу. Ничо, отобьемся от долгов, заробим денежку. А чо? Работы тут много. И вспашем, и обороним. Сотка сто рублев. Пока солнце ходит, мы соток десять-пятнадцать вспашем. Вот и посчитай урок наш выйдет на тышу целковых... Конек слушал, иногда всхрапывал и кивал головой. Александр Игнатич откупорил третью бутылочку, чуть-чуть плесканул в стакашек, выпил и сказал громко: Хорошо. И только сейчас почувствовал, как отходит тяжесть с сердца, как рассеивается туман с души, как она обретает спокойствие, тишину этого предвечернего летнего дня. Сидел бы так вечно на теплой колдобине, смотрел бы на Сынка, на петуха, который хорохорится перед курами, на белые облака-ягуш- ки; слушал бы неторопливый бабий голос речки, чесал бы загривок этому славному тетьяку с тонкими ногами, атласной черно-пепельной шерстью, наивными большими глазами; и в сердце бы не пускал черную думку, гибельную тоскучку. Сидел бы и сидел, жил бы и жил... |