Капитонова Надежда Анатольевна

Тексты произведений

Капитонова, Н. А. Быт челябинцев по книге Ю. Н. Либединского "Воспитание души"/ Н. А. Капитонова // Исторические чтения. Вып. 7-8. — Челябинск, 2004. — С. 241-245

Быт челябинцев по книге Ю. Н. Либединского "Воспитание души"

Из многих книг, написанных Юрием Либединским, только две имеют прямое отношение к нашему городу: это его первая — "Неделя" (1922 г.), принесшая ему широкую известность, и последняя — "Воспитание души", которую он написал за несколько недель до ухода из жизни (1959 г.).

"Воспитание души" была написана под впечатлениями от долгожданной (Либединский с 1922 г. жил в Москве) поездки в Челябинск в 1958 г. Поездка всколыхнула воспоминания о детстве, юности в Миассе, Челябинске. Эту книгу он посвятил сыну Саше и всем, кто начинает свою жизнь.

Главными в книге для Юрия Николаевича были события, связанные с первой мировой войной, революцией. Он был свидетелем и участником всего, что выпало на долю Челябинска в эти годы, знал в лицо тех людей, именами которых названы улицы в Челябинске: Цвиллинга, Колющенко, Елькина...

Но в то же время, он не мог не писать о том, как жил город, его семья, семья его друзей... Не так много страниц этому посвящено, но и они говорят о многом.

Каким был тогда город?

1913 год.

"...синеватые сумерки накрывали наш городок, убого светились керосиновые лампы в домишках, шла дремотная, от века установившаяся мещанская жизнь" (с. 80).

1917 год.

Особую роль в городе играл Народный Дом.

"Высоко над нашим городом стоит этот внушительный дом, красно-кирпичный, с белыми колоннами. В нем самый большой в городе зрительный зал, в нем библиотека и комната для собраний. С его высокого каменного крыльца... все видно очень широко: прямые улицы, режущие город на правильные кварталы, синяя разливающаяся река и дальше за городом леса, поля..." (с. 106).

Так как же жили челябинцы в те годы? Что видит в Челябинске мальчик из обеспеченной, интеллигентной семьи?

Отец Юрия, известный в городе врач — Николай Либединский, "...когда появилась семья, отец заботы о семейном благополучии поставил превыше всего...". Мать воспитывала троих детей. У маленьких была нянька. Свой просторный дом, где была гостиная с роялем, детская, спальня родителей. Отец любил, чтобы в доме был порядок, чтобы все делалось вовремя, "...сестра играла на рояле, отец, отдыхая после обеда, лежал на диване и читал газету..." (с. 77).

"Мне на долю выпало счастливое детство. И не только потому, что прошло оно в довольстве, сытости... Все согревала любовь отца и матери друг к другу" (с. 17).

Была не только любовь, но и требовательность к детям: "Зимой меня заставляли подолгу гулять. Мать была в этом отношении особенно безжалостна" (с. 13). "Но когда она приходила в детскую, сразу становилось весело. Заколов булавкой юбку, она ходила на руках, требовала этого же от меня..." (с. 17).

Мать научила детей плавать, лазать по деревьям. Отпускала сына, еще мальчика, одного в путешествие вокруг озера Тургояк. (Кстати, в книге есть прекрасные описания уральской природы, озера Тургояк).

В доме любили принимать гостей. Были домашние праздники. "Подошел Новый год. В доме по-родному, по-лесному запахло хвоей, разноцветные свечи вспыхнули на елке. Мама... затеяла детский костюмированный бал. Мне сшили костюм Мефистофеля, — наверное, я был очень забавен в красном, обтягивающем трико, с маленькими рожками на черной шапочке.

Сестру Рику одели Весной. Но она в этот вечер капризничала, плакала... Что поделаешь, — сказала находчивая мама, — весны тоже бывают разные, — это капризная весна!

Мы танцевали, играли в фанты. Стоя под елкой, я прочел свое стихотворение..." (с. 63).

Не так жила семья Силиных. С мальчиками Силиными дружил Юрий Либединский. Мать Алеши, Сережи, Володи Силиных была фельдшерицей (работала вместе с отцом Юрия). Силины занимали небольшую, в три комнатки, квартирку на втором этаже, куда вела крутая лестница, на которой едко пахло кошками. Обставлены комнаты были скромно: столы и кровати, комод и шкаф. Незамысловатый уют придавали рукодельные скатерти и полотенца. В столовой над простыми книжными полками висел портрет ушедшего в армию хозяина..." (с. 74).

Пелагея Семеновна Силина "домой возвращалась поздно, уходила рано... После работы приходила усталая и, понятно, раздражалась, не находя покоя в своей маленькой квартирке, где непрерывно толклись мальчики, — каждый из сыновей приводил приятелей... в комнатах накурено, кровати измяты, пол затоптан..." (с. 76).

П. С. Силина рано умерла. Ее сестра детям заменила мать. Анна Семеновна "...всегда была чем-то занята: вертела швейную машинку.., что-то кроила... (с. 82), ...разбирала большую кучу выстиранного, но еще не глаженного белья.., то клала заплаты, то штопала, натянув ткань на деревянный гриб..." (с. 89).

Почти ничего не пишет Либединский о том, чем питались челябинцы: "А здесь, на Урале, все по-другому. Даже большой, с хрустящим гребешком хлебец, который в Одессе я знал под именем франзоль.., называют сайка" (с. 11). Пелагея Семеновна Силина "с охотой и щедро угощала нас вкусными лепешками, поджаренными на постном масле, а иногда посылала кого-нибудь из сыновей в мелочную лавку за дешевыми конфетами и чаем" (с. 76).

Чуть больше написано об одежде наших земляков. Из самых ранних воспоминаний: "Особенно трудно было с лифчиком. — Я никак не мог научиться застегивать три его пуговки у себя на спине. Можно и не застегивать, но тогда чулки сваливаются. Очень я обрадовался, когда приспособился надевать лифчик задом наперед (с. 12). Из более поздних: "Пелагея Семеновна Силина... в простенькой кофточке с галстуком" (с. 76).

В конце лета 1917 года из ссылки вернулся Соломон Елькин.: "...под пиджаком, изрядно поношенным, — новенькая синяя косоворотка. На ногах... большие, самого простого фасона сапоги..." (с. 116-117).

Учащиеся реального училища носили черные форменные костюмы, у гимназисток была тоже своя форма.

С началом войны в Челябинске появилась девушка... она работала в шляпном магазине. "... Едва лишь увидев ее на танцевальном вечере в женской гимназии, где среди коричневых форменных с белыми фартучками платьев она выделялась своим черным бархатным и взрослым нарядом, я влюбился сразу и бесповоротно..." (с. 103).

Была форма и у преподавателей гимназии, реального училища. Директор реального — штатский генерал Кузьменко-Кузьминский: "...сияющая белизной борода, обильно отделанный золотым галуном мундир" (с. 87).

В конце 17-го года в реальное училище пришел народный комиссар просвещения "...в мятых брюках и в калошах, которые оставляют мокрые вафельные следы на ковре в учительской" (с. 155).

Чем занимались челябинцы в свободное время? Дети играли в лапту, в казаков-разбойников, в морских пиратов. В семье Силиных "...Володя занят футболом, коньками, цирком... играл на гитаре, Алеша на балалайке. С мандолинами и другими струнными инструментами приходили... к Силиным мальчики-любители... музыки. На квартире у Силиных назначались сыгровки..." (с. 74).

Сережа Силин написал поэму, посвященную приезду Максима Горького: "Ученик седьмого класса реального училища Алексей Туркин очень хорошо иллюстрировал поэму Сергея" (с. 74).

"К тому времени мы, ученики старших классов и любители литературы, решили издавать свой первый печатный литературный журнал "Первые шаги"... и если раньше квартира Силиных была местом сыгровок струнного оркестра, то сейчас здесь стали собираться мальчики, интересующиеся литературой..." (с. 82).

Старшеклассники-гимназисты, молодежь, взрослые по вечерам гуляли по главной улице Челябинска Уфимской (ныне Кирова).

А летом центром притяжения был сквер (сейчас это продолжение Аллеи Славы, напротив фасада старого здания часового завода).

"Неподалеку от дома, где мы жили, находился городской сквер, величиной с целый квартал — зеленый квадрат, врезанный между прямых челябинских улиц. Три аллейки пересекаются другими тремя, на местах пересечения — круглые площадки и клумбы. Сюда утром приходили няньки с детьми, влюбленные парочки, а по вечерам, в полутьме, насыщенной возбужденным смехом и говором, собиралась молодежь и гуляла, гуляла друг с другом и друг мимо друга" (с. 93).

Была в Челябинске возможность увидеть театральные представления. "В самый канун февральской революции у нас в Челябинске, на сцене Народного дома... гастролировала украинская труппа. Декорации изображали белую хату и огромные, довольно аляповато нарисованные подсолнухи, торчащие из-за забора. Эти декорации так и не успели убрать, когда рядом с ними поставлен был стол, покрытый красным сукном, и зал заполнили первые депутаты городского Совета..." (с. 112).

Кстати, эти декорации остались и в бурные октябрьские-ноябрьские дни 1917 года.

А как челябинцы отдыхали летом? "Настала весна. Мать, забрав младших, еще не учившихся детей, поехала на дачу... на берег соленого озера Смолино... Мы с отцом ездили к ним по воскресеньям" (с. 69) ...Эти скучно-пустынные солончаковые пески озера заслуживали... уважения хотя бы потому, что они были целебными. Матери и няньки, забрав бледных, рахитичных детей, с утра отправлялись к берегу озера и зарывали их по шеи в теплый песок..." (с. 69).

Основное транспортное "средство" в Челябинске того времени — лошадь, телега, коляска.

При доме Либединских был каретник (каретный сарай), свой кучер.

Чтобы летом попасть на озеро Тургояк, где снимали дачи, надо было до Миасса ехать железной дорогой, а потом "путешествие это совершалось на странном, вышедшем из употребления экипаже, который у нас назывался "долгуша", его еще у нас называли "линейкой". Сиденья обращены на 2 стороны, едущие сидят спиной друг к другу, упираясь ногами в длинные подножки" (с. 44).

Много страниц в "Воспитании души" отведено реальному училищу, где Юрий учился с 1910 по 1918 год. Это отдельная и интересная тема. Здесь же коротко: "Трехэтажное красное здание реального училища... в то время это было одно из самых больших зданий в Челябинске. Оно находилось тогда за городом, и широкий двор его примыкал к опушке соснового леса" (с. 56).

В реальном училище было много прекрасных преподавателей, которых знали далеко за пределами области (губернии).

Было много интересных, незаурядных людей среди выпускников реального.

Совсем другая жизнь началась в городе, с началом первой мировой войны. Беженцы "хлынули в наш далекий от фронта город. На пустыре, между городом и железнодорожным поселком, накануне войны построили дощатое двухэтажное здание с башенками и балкончиками, модного тогда стиля "модерн". Выкрашено оно было в темно-зеленый цвет, и на нем большими буквами написано "Вулкан". Я так и не знаю, было ли это название фирмы или, может быть, нового кинотеатра. Как только беженцы высадились на перроне нашего вокзала, их сразу же поселили в этом, по внешности довольно внушительном, а внутри представлявшем из себя дощатый сарай здании.

Среди беженцев не было взрослых мужчин — старики, женщины, дети. Эти люди, в большинстве своем несостоятельные, окончательно разорились во время беспорядочного бегства, и вскоре среди них начались всяческие заболевания. Особенно болели дети. Отец мой как врач-эпидемиолог и детский врач постоянно ездил туда..." (с. 76-77).

"...Скученность ужасная, из-за дощатых стен наносит в щели снег, где было несколько смертных случаев среди детей, а начальство и в ус себе не дует, а беженцы все едут и едут..." (с. 77).

"...Заразилась тифом и с невероятной быстротой, как говорится, в одночасье, умерла Пелагея Семеновна Силина... "Вулкан" продолжал извергаться..." (с. 79).

Летом 1917 г. в Челябинске начались волнения из-за того, что тогдашние власти... не могли в нашем изобильно-хлебном краю наладить снабжение города продовольствием..." (с. 139).

В эти дни к Соломону Елькину приехал за помощью казак из недалекой станицы. "...Соломон уже распорядился вздуть самовар (по обычаю наших мест, у Елькиных самовар не сходил со стола), велел, чтобы подогрели все, что осталось от обеда.

— Ну, супу, что ли, тарелку налейте, хлебца немного.., — виновато просил Соломон..." (с. 145). (У Елькиных была большая многодетная семья).

События 1914-1917 годов сильно повлияли и на отца Юрия Николаевича. Он стал другим. "Я восхищался отцом". Николай Либединский много работал в госпиталях, читал лекции по биологии и медицине. "Он бесстрашно выезжал на холерные эпидемии". Дела семейные отодвинулись для него на второй план.

Отец Юрия Николаевича в 1919 году возглавил ЧеКаТИФ, спасал от тифа своего коллегу, заразился сам и умер. "Отца хоронил весь город" (с. 134). Что стало с семьей, когда погиб отец, Либединский не пишет. Можно только догадываться, сколько горя и трудностей выпало на долю матери.

А о том, что происходило в гражданскую войну в Челябинске, Либединский написал в своей книге "Неделя".

Книга "Воспитание души" имеет для нас большую историческую ценность. Это единственная художественная книга для детей и подростков об очень сложном времени в истории города. Книга помогает им многое понять.

ПРИМЕЧАНИЯ

Цитаты взяты из первого издания "Воспитание души" (1962 г.)