Ястребов Матвей Никифорович

Тексты произведений

Ястребов, Матвей Никифорович. Переезд от Троицка до Челябы [Электронный ресурс] / М. Н. Ястребов // История города Троицка . — Режим доступа : http://www.troitsk74.ru/history/yastrebov.shtml . — 15.09.2009

(Из письма к баронессе Ю. О. Штакельберг)

...Кажется, проехать каких-нибудь сто верст, ничего, а извольте-ка прокатиться из Троицка в Челябу в осеннюю пору, и я уверен, что эта сотня верст останется надолго в вашей памяти...

Дорога сначала степью... Скучные, безотрадные, облегающие Троицк тянутся они — и конца им нет! Редко где засинеет на горизонте какая-нибудь возвышенность — родственница Урала, еще реже встречается по сторонам дороги молодой березник и одиноко приютившаяся среди него осина... Взглянешь на небо — оно пасмурно, как очи сердитой красавицы; склонишь взор долу — пожелтевшие поля; только иногда слышится дисгармония колес и затем покажется воз сена с плетущимся за ним казаком; да карканье ворон и сорок, прильнувших к стволам семьи плакучих берез, задумчиво покачивающих ветвями; да в поднебесье крики журавлей или гагар, вереницею тянущихся с Тобола на юг, в более приветливые страны... Безжизненность страшная!

Русская тройка, так прославленная поэтами, здесь не имеет нисколько поэзии. Напрасно стали бы говорить:

Скучно, скучно!.. Ямщик удалой,

Разгони чем-нибудь мою скуку

Песню что ли, приятель, запой

Про рекрутский набор, про разлуку...

Желание безответное! Ямщик-татарин, усевшись на облучке тарантаса или качалки, молча разве поведет рукавицей; а кони бегут во всю мочь — чуть-чуть не шагом, а заунывный звон колокольцев, наискось торчавших под дугой, еще более докучает однообразной своей мелодией; сто раз счастливец, кто сумеет в эти часы предаться сну праведника!.. На пути не встречается ни одной деревни с гостеприимными барскими хоромами, так радушно радующими путника на проселках великороссийских; да, Троицкий и Челябинский уезды почти их не имеют; взамен — казачьи станицы больших и меньших размеров ведомства 2-го округа, заселенные большею частию так называемыми малолетками.

Услам — станция в 18 верстах от Троицка — станица, еще недавно застроенная, и другая — Кичигино — в 181/2 верстах от нее, с деревянною церковью, еще не освященною, ничего не представляют замечательного. Между ними Нижнеувельская (40 вер.), расположенная по возвышенности левого берега мелководной р. Увельки, впадающей под самым Троицком в р. Уй, населена более других; жители — казаки, считаются зажиточными; Покровская ярмонка, в храмовый праздник бываемая здесь, доставляет им немало выгод.

От Кичигиной — путь в Челябу проселочный; почтовый тракт в Уфу сворачивает здесь налево. Нельзя не заметить тут, даже и не наблюдательному глазу, резкого различия между уездами Троицким и Челябинским. Бедность пастбищных лугов на стороне последнего невольно приковывает внимание. Каждая станица (Ключи, Еманжелка, Синеглазово, Смолино) огорожена тыном — поскотина — где пасется скот с весны иногда до глубокой осени. Можно вообразить, как должен быть сытен этот скот, заключенный на полгода в подобную тесную раму; таким гладким, ровным кажется это пастбище, что в состоянии спорить с паркетом, не говорю уже о траве, кажется корни-то ее все повыедены.

Другая черта, характеризующая Челябинский уезд, это озера. Из бесчисленного их множества, два более других замечательны, и разумеется безымянные или называемые казаками большим и малым, встречаются на дороге. Первое малое — Синеглазовское, по станице, провожающее путника версты на три с левой стороны, напомнило бы вам Понтийские болота своею гнилью, далеко чувствуемой; второе — большое Смолинское, широко расстилается на правой и тянется верст на 8-10 под Челябу.

Дорога, особенно под Челябою, превосходит шоссе — гладка, как скатерть. По мере приближения к этому городу растительность проявляется чаще; широко и высоко разросшийся березник образовывает заманчивые тенистые рощи...

И вот пред вами — Челяба...

— А что это за город? — спросил я у ямщика-казака.

— Силяба-то...

— Ну да знаю!.. Какова она?

— Город, Ваше Благородие!

— Опять знаю, братец, да хорош ли?

— Баской город.

— Ну, а река-то есть?

— Нешто... бедовая...

Не спрашивайте больше: из головы неговорливого русского чичероне ничего другого не выжмите...

Но что мне сказать вам о нем — об этом мирном городке! На первый раз — это уездный город; по крайней мере напоминает мне подобные великороссийские. Те же серенькие одноэтажные домики в 5-9 окон, те же бесконечные заборы, то же свеженькое личико дульцинеи, высматривающей порой из-за гардины, та же тишина могильная. Всуе привычное ухо мое прислушивается к монотонному напеву муэдзина, призывающего магометан к молитве.

Безлюдье, тишь на улицах Челябы... Катится вдаль Мияс. Здесь не творят поклонники Каабы обычный свой намаз. Здесь Русь живет, здесь пахнет Русью.

И если бы вам пожелалось побывать в здешней губернии подалее минеральных Сергиевских вод, я уверен, что Челяба с виду далеко-далеко не последним городом показалась бы пред другими.

Одно, чем резко Челяба может похвалиться пред соседом своим Троицком — это чертою гостеприимства. Вряд ли в здешней губернии найдется другой город, где было бы больше единодушия или согласия между членами общества, где бы чаще запросто, без всяких опер, как и должно быть в уездных городах, сходились и делили они между собою досуги; это одно стоит многого, это лучше, чем предаваться каким-нибудь ребяческим утопиям или высиживать скуку дома от нечего делать.

Не буду говорить вам о жителях или анализировать их жизни: всякая жизнь, как медаль, имеет две стороны, называйте их черной и белой — для меня все равно; я еще не узнал здесь ни той, ни другой.

Довольно, если скажу, что найдутся здесь и ум, и образованность, и красота... Не дальше как сего дня встретилось мне умное, выразительное личико брюнетки, со вкусом одетой, и будь я помоложе, постарался бы влюбиться в него.

...Позвольте, далеко-далеко за полночь — пора труженику на покой; недосказанное выскажется после, если найдется надобность; теперь же буран злится, ревет как больной ребенок и заметает улицы снегом — это предвестие скорой для здешнего края зимы. Ждешь не дождешься, чтобы любезный мороз блеснул своим серебристым узором; безотчетно как-то становится и покойней на сердце, легче как-то переносятся горестные думы...

Челяба, 9 октября 1847 года.