Година Николай Иванович

Литература об авторе

Година Николай Иванович //Литература России. Южный Урал [Текст]: хрестоматия. 5-9 класс / сост. Н. А. Капитонова, Т. Н. Крохалева; Т. В. Соловьева. — Челябинск: Взгляд, 2002. — С. 286-292

Когда-то в статье, опубликованной в «Челябинском рабочем», ее автор Николай Иванович Година очень точно заметил: «В человеке самое ценное — индивидуальность». Это именно то, что отличает самого поэта от многих собратьев по перу. Недаром великий русский писатель Виктор Астафьев, делясь своими впечатлениями о творчестве Николая Годины, пожелал ему: «Пусть слово уральца, с рабочей машины пересевшего за письменный стол, будет, как и прежде, крепкое, самобытное, и раз уж не испортили, не сгубили человека слова «рабочий поэт», пусть он сам собой и остается, а сердце почует и подскажет ему нужную строку...».

«Пусть он сам собой остается», — так можно сказать только о состоявшемся мастере слова и хорошем человеке. Что касается Николая Годины-человека, Виктор Астафьев и здесь четко выделяет то главное, что присуще ему как одному из немногих: «А годы катятся, годы бегут. Николай Година вроде бы и не старится, не поддается тяжести лет. Характер его по-прежнему общителен, слово светлое, перемены жизни он как бы и не замечает, но боль за Россию и Украину родимую кого не коснется?».

Родился Николай Иванович 25 августа 1935 года на Украине. Сам он рассказывает: «Этого хутора на Полтавщине теперь нет. Осталось в памяти только непонятное название — Шамайково, где я родился 25 августа 1935 года, по рассказам матери, прямо в поле на ворохе соломы под васильковым украинским небом.

Хорол, Миргород, Диканька, Сорочинцы... Знаменитые гоголевские места были такими же привычными для моих родителей, привозивших оттуда по праздникам гостинцы, как сегодня для меня Миасс, Златоуст, Чебаркуль...».

Индивидуальность Годины и в том, что поэтом стал мальчик, до девяти лет не посещавший школу: не было одежды и обуви.

Мама его, Надежда Ивановна, добрая, хорошая женщина, была совершенно безграмотна. Отец, неплохой сапожник, письмо освоил с трудом, и его автографы были малопонятны. Николай делал себя сам. Учился легко и с удовольствием, рано стал сочинять басни, потом — рассказы. Пробовал писать даже пьесы. Одну из них с товарищами, учениками четвертого класса, поставил во дворе бабки Маланьи и на вырученные за билеты деньги сходили в кино.

Это было уже на Урале, в селе Чудиново, в Челябинской области, куда семья переехала в 1939 году. Во время войны отец Иван Кузьмич был на фронте. Николаю рано пришлось начать трудиться, помогать матери. Но помнит он и веселые игры, забавы деревенских ребятишек. От деревни остались у него самые светлые воспоминания.

Судьба его и дальше складывается не совсем обычно, она в буквальном смысле этого слова загоняла его в угол. Сам Николай Година в автобиографии говорит: «В 1955 году окончил Коркинский горный техникум и уехал по распределению в Каракумы. Несколько месяцев работал начальником смены на руднике «Дарваза». Жара адская. Песок и сера. Подчиненные — бывшие уголовники и наркоманы. На моих глазах пятый по счету начальник рудника от водки и опиума сошел с ума. Я написал заявление в Ашхабадский облвоенкомат и ушел «добровольцем» в армию. Более четырех лет служил на военных кораблях Балтийского флота. Тралил подводные мины двух последних войн». Здесь он посещает литературное объединение и публикует в газете свои стихи.

После демобилизации в 1959 году Година поселился в Миассе.

«Тринадцать лет я спускался в забой Березовского карьера, грузил экскаватором известняк в думпкары. По дороге на работу и с работы на ходу сочинял стихи. Со дня приезда в Миасс регулярно ходил в городское литобъединение, а с 1967 года стал его руководителем», — рассказывает Николай Иванович.

В 1967 году вышла в Челябинске книга Годины «Белое, синее», которая привлекла внимание читателей; ее автор в 1968 году стал вторым после Ручьева лауреатом областной премии «Орленок».

Он писал хорошие лирические стихи, не открывал своих сборников заказными патриотическими произведениями, как было принято в то время. Писал очень понятно, доступно и вместе с тем емко.

— так пишет он о себе, уложив рассказ в несколько строк верлибра. В 70-е годы Година начинает работать над верлибрами — свободными стихами. И в этом тоже его индивидуальность.

В 1970-м поэта приняли в Союз писателей СССР. Стихи Николая Годины удивительны. Исследователь его творчества Дмитрий Кондратов пишет: «Николай Иванович Година — человек со здоровой психикой, что, в общем-то, редко встречается среди поэтов. Его трудно заподозрить в зависти, в тщеславии. И его стихам передается это олимпийское спокойствие. Тем более ценишь даже слабый намек на драматизм. Например:

Я поневоле вчитываю в эти строки больше, чем в них содержится. Для меня они равносильны знаменитому есенинскому признанию:

Слышится мне в стихах Годины и Фет. Кто не помнит безмятежно-радостного:

Та же радость и готовность ею поделиться у челябинского поэта:

Но хотя чувствуется близость поэзии Годины к поэзии классиков, его стихи индивидуальны: особо душевны, особо лиричны. Сам он о них говорит: «Любовь к земле, обостренное видение окружающего, взаимоотношение человека с природой стало доминирующим в моей лирике. Ищу в стихах не столько информацию, сколько мысль, образ, метафору, удачное сравнение, парадокс».

И примеров этого привести можно очень много:

Или:

Или:

В 1987 году Николая Ивановича избирают руководителем областной писательской организации, и он переезжает в Челябинск. Одиннадцать лет Година занимался скучной для него работой: организовывал семинары, совещания, добывал деньги на оплату помещений.

Выходит несколько его новых книг: «Избранное для друзей», «Берестяная грамота», «Миасское время». Правительство области выдвигает его на премию президента РФ. А президент в 1996 году присваивает звание «Заслуженный работник культуры России». В этом же году он стал лауреатом российской профсоюзной премии им. Ф. Селянина.

В июне 1999 года ему посчастливилось быть участником Международного конгресса поэтов, посвященного 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина.

Сейчас Година работает над прозаическими миниатюрами. Одно из его любимых занятий — чтение.

Говорит, что «при первой возможности сбегает в лес», и добавляет: «Часто среди деревьев мне уютней, чем среди людей. Думаю, это по стихам видно».

Произведения Н. Годины:

Белое, синее: Стихи. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1967. — 68 с.

Дерево любви: Стихи. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1970. — 79 с.

Неожиданность души: Стихи. — Челябинск. Юж.-Урал. кн. изд-во, 1975. — 87 с.

Осенины: Стихи. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1981. — 120с.

Состояние: Стихи. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1985. — 120 с.

Будни: Стихи. — М.: Современник, 1990. — 79 с.

Избранное для друзей: Стихи и проза. — Челябинск: ПО «Книга», 1995. — 207 с.

Миасское время: Стихи. — Челябинск: Автограф, 1997. — 234с.

Ручная работа: Стихи. — Екатеринбург: Банк культ, информ., 2000. — 448 с.

Об авторе

Година Николай Иванович // Справочник Союза писателей СССР: Сост. по данным на 1 июня 1980. — М.: Сов. писатель, 1981. —С. 176.

Шмаков А. А. Година Николай Иванович // Урал литературный: Краткий биобиблиографичекий словарь. / А.А. Шмаков, Т.А. Шмакова. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1988. — С. 78.

Година Николай Иванович. Поэт (род. в 1935 г.) // Писатели Челябинской области: Биобиблиогр. справочник — Челябинск, 1992. — С. 59-63.

Виктор Астафьев — наш гость: О встречах Н. Годины с В. Астафьевым // Нар. Дума (Челябинск). — 1992. — 24-30 апреля.

Бавильский Д. Тишина на весу: Портр. Н. Годины на фоне трех книг//Урал. — 1995. — №2. —С. 248-252.

Валеев Р. Грусть и доброта поэта: К 60-летию Н. Годины // Челяб. рабочий. — 1995. — 23 авг.

Моргулес И. Светлый путь Николая Годины. // Веч. Челябинск. — 1995. — 25 авг.

Година Н.И. // Научно-вспомогательный библиографический указатель. — Челябинск. — 2001. — С. 109.