Писатели земли Уральской
   
главнаядля школьников 5-9 классовГодина Н. И.
 
 

Година Николай Иванович

Тексты произведений

Година Н.И. Коротко о себе и о стихах // Научно-вспомогательный библиографический указатель. — Челябинск. — 2001. — С. 109.



Коротко о себе и о стихах

Этого хутора на Полтавщине теперь нет. Осталось в памяти только непонятное название – Шамайково, где я родился 25 августа 1935 года, по рассказам матери прямо в поле на ворохе соломы под васильковым украинским небом.

Хорол, Миргород, Диканька, Сорочинцы... Знаменитые гоголевские места были такими же привычными для моих родителей, привозивших оттуда по праздникам гостинцы, как сегодня для меня Миасс, Златоуст, Чебаркуль. Память четырехлетнего мало что сохранила. Какие-то отдельные картинки. Низкая хатка под очеретом, вишневые заросли... Хутор снесли, землю распахали и засеяли. Хуторяне разъехались по свету в поисках лучшей доли. Так и я оказался в конце 1939 года на Урале. Село Чудиново в Челябинской области стало моей малой родиной. Здесь я учился говорить по-русски, бродил вместе с соседскими ребятишками по окрестным лесам, зорил грачиные гнезда. Помню, как провожали мужиков на войну. Пьяные песни, надрывные причитания, горькие слезы... Ушел и мой отец Иван Кузьмич, самый высокий человек в деревне, «дяденька, достань воробышка».

Рано научился читать и писать. Скорее по необходимости. Мать моя, Надежда Ивановна, была абсолютно неграмотна, и вся переписка с отцом, сухо рассказывавшем о военных буднях, лежала на мне. В школу пошел на десятом году. Причины естественные и уважительные: не было обуви, не хватало одежи. Учился легко и с удовольствием. Летом работал в колхозе, собирал колоски, возил волокуши. Сочинять начал рано. Вижу, как будто это было вчера, свое первое стихотворение «Елка» в школьной стенгазете. Начинал с басен, потом перешел на рассказы, пробовал писать пьесы. Одна из них была сыграна на маланьином дворе силами учеников четвертого класса. На вырученные за билеты деньги мы славно посмотрели кинофильм «Чапаев».

В порядке исключения тринадцатилетним вступил в комсомол. После семилетки уехал из села. Мне повезло, что родился и вырос среди полей и лесов, вместе с сиренью в палисаднике и голубями под крышей. Разве можно сравнить наши самодельные игрушки с пластмассовыми штамповками нынешних дней. А наши веселые игры в шаровки, в лапту, в «чижика», в «муху»! Кто из моих дочек и внуков знает, как играют в «бабки»? Спасибо деревне, от которой остались самые светлые воспоминания.

В 1955 году окончил Коркинский горный техникум и уехал по распределению в Каракумы. Несколько месяцев работал начальником смены на серном руднике «Дарваза». Жара адская. Песок и сера. Подчиненные — бывшие уголовники и наркоманы. На моих глазах пятый по счету начальник рудника от водки и опиума сошел с ума. Я написал заявление в Ашхабадский облвоенкомат и ушел «добровольцем» в армию. Более четырех лет служил на военных кораблях Балтийского флота. Тралил подводные мины двух последних войн. Посещал литературное объединение при газете «Кронштадтская правда», которым руководил капитан-лейтенант Григорий Петрович Котницкий, поэт и впоследствии мой друг. 30 марта 1958 г. в газете впервые было опубликовано мое стихотворение «Новичок». Корабельный приятель ленинградец Саша Ивановский познакомил меня со своим знаменитым дедом – кинорежиссером А.В. Ивановским, который похвалил опусы молодого пиита. Пожалуй, это была первая серьезная оценка моих начинаний. Последовал теплый отзыв Всеволода Азарова в журнале «Советский воин».

В конце 1959 г. я демобилизовался и приехал в Миасс. Через два года распрощались с деревней и отец с матерью. Мы всей родней помогли им построить небольшой домик на берегу Ильменского озера. Но пожить долго рядом не пришлось. В 1968 г. шестидесятилетней умерла от лимфогрануломатоза мать, которой я обязан всем лучшим, что во мне было и осталось.

Тринадцать лет я спускался в забой Березовского карьера, грузил экскаватором известняк в думпкары. По дороге на работу и с работы на ходу сочинял стихи. Со дня приезда в Миасс регулярно ходил в городское литобъединение, а с 1967 г. стал его руководителем.

В 1966 г. участвовал в работе Кемеровского зонального совещания молодых исателей, где получил довольно высокую оценку за свое творчество, а рукопись первого сборника стихов была рекомендована к печати. В 1967 г. вышла книга «Белое, синее» с предисловием Дмитрия Ковалева в Челябинске, а в 1968 г. я стал вторым после Б. Ручьева лауреатом областной премии «Орленок». А тогдашний комсомольский вожак В.П. Поляничко до конца дней своих оставался поклонником моих поэтических импровизаций. Кстати, на Кемеровском совещании я впервые познакомился с В.П. Астафьевым, с которым в дружеских отношениях и по сей день. Там же, в сибирских краях, пришлось участвовать в литературных праздниках вместе с Л. Соболевым, Я. Смеляковым. В. Федоровым…

Москва, весна 1969 года. 5-е Всесоюзное совещание молодых писателей. Моим семинаром руководят В.Соколов, Ю. Левитанский, Е. Долматовский, М. Соболь, И. Фоняков и др. Стихи хвалят, меня рекомендуют в члены СП. Долматовский спорит с Левитанским по поводу авторского чтения стихов. Левитанскому нравится, как я читаю. Долматовскому не очень. Кое-кому из моих земляков-товарищей не дают покоя мои скромные лавры. «Был бы в русском семинаре, — говорят, — неизвестно еще, как бы вышло». В результате стихи не попадают в коллективный сборник по итогам совещания. Лишаюсь и выступления на заключительном вечере.

Однажды, приехав в Москву, неожиданно увидел по телевизору В.В. Казина, который держал в руке мою первую книжку «Белое, синее», читал стихи и говорил теплые слова в мой адрес. На другой день Василий Васильевич, знаменитый поэт и друг Сергея Есенина, пригласил меня к себе домой в тихий Лаврушинский переулок. Предлагает и пишет рекомендацию: «С творчеством Николая Годины я познакомился в апреле сего года в день, когда я выступал по телевидению. Как я тогда сказал, Николай Година порадовал меня — порадовал добротной лирикой, где теме труда уделено столь серьезное и столь необходимое в наше время внимание. Воспевая труд, поэт избежал той голой машинизации, которой так грешили некоторые рабочие поэты первых лет Октября. У Николая Годины на первом плане сам человек труда. Написано пока Годиной немного, и хотя, конечно, нельзя сказать словами классика, что его книжка небольшая «томов премногих тяжелей», но несомненно одно: Николай Година настоящий поэт. У него зоркий художественный глаз, у него большей частью полновесная мысль, выраженная весьма лаконично, а порой даже афористично, отчего стихи его легко и прочно запоминаются. Это, например, видим в стихах «О простоте», «Работа». «Усталость». С какой поэтичной тонкостью показывает Година наше героическое время и труд, и военный характер его всего в девяти строчках стихотворения «Взрыв»:

Скала подпрыгнула и села,
прибоем пыль вошла в забой.
Горячий ветер ошалело
Кружил на месте,как слепой.
Гудело эхо у Горбатки.
Запахло порохом вокруг.
И вдруг Почувствовал
В лопатке осколки
Бывший политрук.

"Принимая во внимание, что представитель рабочего класса Николай Година — поэт с определенными творческими перспективами, что он бесспорно даровит, считаю, что он безусловно достоин быть принятым в ряды Союза писателей."

15 мая 69 г. Москва. Василий Казин.

По рекомендациям Казина и Львова я был принят в начале 1970 г. в Союз писателей СССР.

Между тем миасская жизнь шла своим чередом. Работал на экскаваторе. Жена Валентина Ильинична – экономистом. Две дочери — Оксана и Жанна — в садике. Отец сапожничал в горбыткомбинате. Челябинская киностудия надумала и сняла документальный кинофильм «Никакая там не знаменитость». Режиссер Р. Эйленкриг после премьеры в Москве рассказывал об огромной моей «рабочей» фотографии в Центральном Доме кино.

Знакомство с Леонидом Леонидовичем Оболенским, перешедшее в многолетнюю дружбу. Оболенскому особенно нравились мои миниатюры. «Ты, Коля, — говорил он, — Дебюсси в поэзии». На одной из подаренных фотографий Леонид Леонидович в 1977 году написал: «С Вами, Николай, забываю, что мне 75. Спасибо за Вашу светлую речь к людям».

Продолжается с 1967 года переписка и дружба с замечательным боснийским поэтом Изетом Сарайличем. Перевожу его стихи, он переводит мои. «...Твои переводы, — пишет Изет, — может быть, лучшие, которые я до сих пор прочел на русском языке». И еще: «...я и дальше убежден, что лучшие белые стихи в России наших дней пишет Николай Година».

В 1997 году я подготовил и издал книгу «Сарайлич из Сараева», в которую вошли письма Изета, переводы его стихов и мои стихи, посвященные ему. Он очень рад. Я тоже.

Любовь к земле, обостренное видение окружающего, взаимоотношение человека с природой стало доминирующим в моей лирике. Ищу в стихах не столько информацию, сколько мысль, образ, метафору, удачное сравнение, парадокс. Может, поэтому ближе моей душе строки Владимира Соколова, Давида Самойло­ва, Александра Кушнера, Олега Чухонцева, Глеба Горбовского, Олжаса Сулейменова, Ивана Драча... У меня не было и нет прямых учителей, хотя критики иногда кивали на Пастернака. Что ж, не возражал бы!

После продолжительной болезни снова работал в Тургоякском рудоуправлении. Сначала инженером по котлонадзору, затем председателем профкома. Много ездил по стране по приглашению Бюро пропаганды художественной литературы, а позднее – секретариата СП: Украина. Узбекистан, Адыгея, Башкирия, Якутия и т.д. Любовь к путешествиям позволила побывать в Италии, Англии, Франции, Канаде, Индии, Египте и в десятке других, не менее интересных государств. В свое время мне не удалось получить достаточного образования, поэтому всевозможные поездки стали моими университетами.

В творчестве со временем происходит своеобразная эволюция. В семидесятые годы неожиданно начинаю работать над свободными стихами, верлибрами. А позднее пишу прозаические миниатюры – малую прозу. Известный московский критик Владимир Огнев писал мне: «А не попробовать (или попробовали?) Вам писать прозу? У Вас цепкий глаз, мысли не банальные. Только я имею ввиду не «тургенизмы». А настоящую современную прозу». Не насмелился.

Одно время широко печатаюсь в журналах и альманахах: «День поэзии», «Поэзия», «Новый мир», «Урал», «Волга», «Сибирские огни» и др. Критики отзываются тепло и доброжелательно. Мои книги заказывают Гарвардский университет и Библиотека Конгресса США.

В 1980 году уволился из Тургоякского рудоуправления. Пять лет занимался только литературным объединением. Получал 80 рублей в месяц. Полтора года по велению партийных властей г. Миасса «боролся за всеобщую трезвость». В 1987 году меня почти волевым решением избирают руководителем областной писательской организации. С трудом переезжаю в Челябинск. Одиннадцать лет, как никто другой, занимаюсь скучнейшей и неблагодарной работой по организации всевозможных семинаров, совещаний, добыванием денег на оплату аренды помещения, разборками между группировками и отдельными членами СП. После распада СССР и раскола Союза писателей в организацию правдами и неправдами повалил малограмотный и малоодаренный, но агрессивный, что-то пишущий, народ. Одни подались в крутые демократы, другие стали фарцевать квасным патриотизмом. Слава богу, в эти же годы появилось много и по-настоящему талантливых молодых людей вне творческих союзов. Как будто легче стало издаваться. Выходит несколько новых книг и у меня: «Избранное для друзей», «Берестяная грамота», «Миасское время», «Сарайлич из Сараева». Правительство Челябинской области выдвигает меня на премию Президента РФ. А Президент присваивает звание «Заслуженный работник культуры России» (1996).

В 1993 году на восемьдесят третьем году жизни в Миассе умирает отец. К трем внукам прибавляется внучка. Нарастает желание помочь своим миасским литературным питомцам. Готовлю и помогаю издать антологию «Стихи Миасской долины», несколько сборников членов литобъединения. Очень хочется написать и что-то свое.

В июне 1999 года мне посчастливилось быть участником Международного конгресса поэтов, посвященного 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина, который проходил в Санкт-Петербурге.

До сих пор чтение — одно из самых любимых моих занятий. Перечитываю Бунина, Чехова. Наслаждаюсь Борхесом, Астафьевым, Конецким и Довлатовым. Интересны мемуары Вознесенского, Евтушенко, Ваншенкина. И все-таки словари народных говоров — лучшие из книг. Одна из моих слабостей — минералы. К сожалению, кирка давно заржавела. Все некогда да недосуг. Остается только лес, куда я сбегаю при первой же возможности. Часто среди деревьев мне уютней, чем среди людей. Думаю, это и по стихам видно.

Стихи и рассказы печатались на семи языках.

О творчестве Н.Годины написано множество статей, на челябинской телестудии снят документальный фильм «Никакая там не знаменитость» (1971 г.) и ряд видеофильмов.

Заслуженный работник культуры России (1996 г.), почетный гражданин города Миасса (2004 г.), руководитель миасского литобъединения «Ильменит» с 1967 г. Награжден знаком отличия «За заслуги перед Челябинской областью» (2005 г.). По рекомендации администрации Челябинской области представлен в энциклопедии «Лучшие люди России» за 2005 г.

Член СП России с 1970 г. Живет в городе Челябинске.